В свое время я закончил Ейский рыбопромышленный техникум, ходил механиком-наладчиком в ЧРПОРП «Антарктика», затем на танкерах компании «Palmali» отработал четыре контракта и только 30 марта 2010 года уволился.
Узнал, что руководство Ейского морского порта тоже планирует построить нефтяной терминал и что в городе будет по этому поводу референдум. Я хочу рассказать о том, что ожидает нас, наших детей и внуков, если это произойдет…
ПОСКОЛЬКУ ТРУБОПРОВОДОВ, по которым идет топливо, у нас нет (оно в цистернах поставляется по железной дороге), чтобы загрузить один пароход – три или пять тысяч тонн – понадобится 50 железнодорожных цистерн.
Для перекачивания к каждой из них снизу присоединяются три-четыре шланга: хочешь не хочешь – пролив нефти неизбежен.
На рейде суда будут стоять примерно три-четыре дня. Это экипаж 13 человек, а летом с практикантами – 16 человек. Фекальные цистерны рассчитаны максимум на 10 кубов. Вы когда-нибудь видели, чтобы ассенизатор стоял и откачивал фекалии во время рейда? В прошлом году мы с женой поехали на пляж в пятом часу вечера. Ветер гнал с рейда такие ароматы! «Откуда с моря такое может быть?», – удивилась жена. Я сразу понял, в чем дело: «Поднимаемся и уходим». Это сливали фекальные цистерны с отходами жизнедеятельности человека, помывка в бане и прочее.
ПОДРОБНЕЕ О ЦИСТЕРНАХ с горючим. Заправляют их разным топливом: сегодня – тяжелое, завтра – легкое (бензин, мазут газолин, соляра). Но суть не в этом. Хорошо, если танкер пошел на Турцию, на Грецию или на Кипр – тогда он «зачистится» в Мраморном или Адриатическом море и вернется уже с чистыми танками. Если нет, то экипаж зачистит остатки горючего в Черном или Азовском (где-нибудь между Бердянском и Мариуполем, где нет населенных пунктов). Это делается под большим напором воды и при помощи знакомого нам по рекламе моющего средства «Ферри». Через сливные люки все это откачивают за борт. И вся эта гадость, естественно, приходит к нам.
Как это делается в Прибалтике, в Германии и других цивилизованных странах? По закону танкеры должны прийти в порт, туда же приходит топливосборщик под сланиевые воды – составляется акт, выдается сертификат. После откачивания это идет на сепарацию.
У нас ничего подобного нет и не будет. Я отработал два контракта на танкере-трехтысячнике и два – на восьмитысячнике и свидетельствую – было именно так, как я описал. А работать здесь будет та же компания «Palmali», с которой я имел дело.
ЭКСПЕРТИЗУ ОСУЩЕСТВЛЯЕТ Госпортнадзор. Когда танкеры приходят в порт, его представители опечатывают фекальные, откачивающие насосы. И не дай боже, если будут сорваны пломбы. Но, как правило, на каждом пароходе есть самопальные вентили, с помощью которых можно спокойно качать. Третий механик на любом судне – это такой «мастер-самоделкин», который сделает обводные вентили легко и не напрягаясь. И никто не найдет подвоха!
ЧТО КАСАЕТСЯ БЕРЕГА. Допустим, сначала горючее будут грузить «с колес». Но для судовладельца это очень тяжело и невыгодно: за постой придется платить. Рано или поздно они поставят емкости: сначала на три, потом – на пять, а потом – на десять тысяч тонн. Кто гарантирует, что не произойдет разлива нефтепродуктов? Это случается постоянно: рвутся трубопроводы, шланги – и на пароходе, и на берегу. А потом хозяева терминала «оттяпают» себе территорию по самую «каменку» в качестве противопожарной зоны, территории безопасности. В Астрахани, например, расстояние от причала до порта охраняемого терминала минутах в 30 езды, это примерно два километра. На Татьянке, под Волгоградом, где стоит терминал «Лукойла», тоже огромные зоны безопасности. Они необходимы, тем более у них рядом Дагестан, Чечня...
Что собой будет представлять наша промзона, видно уже сейчас. Это в Ростоке, в Германии, она простирается на 20 км, и там, если ежик перебегает дорогу, полицейский останавливает движение машин. В этой промзоне обитают зайцы, кабаны. Мамочки ходят с колясками, пенсионеры сидят с удочками, пивко из непрозрачных пакетов потягивают, а на противоположной стороне стоят суда военно-морского флота Германии. И никто никого не гоняет. У меня фотографии есть, могу подтвердить. А у нас…
Наверное, никто не сомневается, что ни о каких ежиках и рыбаках говорить не придется. Попробуйте туда вообще пройти! «Хватать, не пущать, запрещать!» – вот наш девиз. Я живу рядом с этой огороженной территорией на улице Розы Люксембург. Когда мои дети росли, я постоянно их возил купаться на «козий пляж». Помните, раньше там были камыши до самого мола? А сейчас там построили «Ейск-Порт-Виста», и что осталось от того участка? Ничего, маленький клочок.
Росморфлот собирается разместить зону безопасности в центре города. Все теперь огорожено по улице Нижнесадовой, проехать нельзя из-за железнодорожных составов, и они там будут ходить постоянно, хотя наша дорога, честно говоря, к этому не готова.
А ЕСЛИ ЦИСТЕРНА С ГОРЮЧИМ взорвется? Что будет с городом? Кто не помнит, как после первой чеченской войны здесь задержали чеченцев, искавших летчиков Ейского полка, которые летали над Чечней. Цистерны и составы с горючим для таких, как они, – отличная приманка.
Я уж не говорю о том, что на Ейске как на городе-курорте в случае установки терминала придется просто поставить крест.
НУ, А ЧТО МОЖЕМ сделать мы, жители города? Самое главное – не оставаться равнодушными, принять участие в референдуме и сказать свое твердое «нет» во имя будущего своих детей и внуков.

А. ЗУБКОВСКИЙ, ейчанин.